Я, Хобо: Времена Смерти - Страница 113

113

Мы провозились с аварийным люком в потолке боевой рубки (самым боевым в ней было название: установка ПРИМИ "ОК" давным-давно пришла в негодность, а запаски в Палладине не было, так Ван-Келат и ходил по системе безоружным) недолго, гораздо меньше, чем пришлось потратить на поиски комба и куртки для меня, на мытьё и обработку спины и ладони. Перед тем как запустить таймер подрывного устройства, Ниткус помедлил. Я читал его мысли, ибо думал как он, о том же самом. "Лифты". Из одиннадцати капсул в обойме САП два-то уж наверняка сработают. Не надо вступать в контакт с грунтом напрямую, когда время жизни для нас пойдёт три минуты за шестьдесят секунд. Три этих-то минуты - и можно осмотреть САП, определиться с надёжными, засесть в капсулы, инициировать автоматику и приготовиться к смерти. САП работает наподобие кислородной пушки, что на Башне, только наоборот. В головке капсулы НР-процессор. Раз. Спасаемого убивает электрический разряд в сердце. Два. Пороховой заряд подбрасывает капсулу над корпусом. Три. Одноразовый процессор, настроенный на конкретную обстановку (это автоматически), взлопывает себя. Четыре. Какое-то время (отрицательное) капсула существенна парой, оригинал висит над корпусом, отображение - в паре сотен, к примеру, километров в зените. Пять. Смена сущностей. Отображение - над корпусом, оригинал - в зените. Шесть. Процессор выгорает. Отображение довлеет к оригиналу и совмещается с ним. Семь. Реанимация спасаемого. Шансы оторваться от грунта - огромные, спасательная модификация НРП слишком проста, чтобы сбоить. Шансы на реанимацию - вполне пополам. Сработает ли рация в капсулы - ну, никто и не мечтает о пассатижах в сауне. Парашюты вон сработали. Как там в Книге Книг? "Солидная земная работа". Резерв атмосферы в капсуле недельный, в термосе - водная каша, на панельке перед глазами - игрушка "Сапёр"… Ниткус сломал предохранитель. Мы поспешно спустились по трубе, вышли в криво стоящий коридор и упёрлись ногами в пол, всех Имён ради, не касаясь переборок никакими частями тела, кроме подошв. Люк вырвало наружу спустя десяток медленных вдохов. К аварийному свечению "бактерий" снаружи примешался тусклый дневной свет с холодом и мелкой влагой на паях.

За вдох до подрыва люка я обещал себе не раздумывать больше, не медлить и не бояться. Обещание сдержать удалось. Я вылез на корпус несчастного грузовоза первым, пути наверх опять не запомнив. Броня уже остыла. Это было не удивительно. Лил дождь. Такой дождь называется ливень. С непривычки захлебнуться - пара пустяков. Некстати я вспомнил, что во время десанта группы Ейбо Нюмуцце дождь лил тоже, может быть, этот же самый. Ниткус встал рядом, немедленно поскользнулся, хлопнулся на зад, выругался. То ли на грунте было начало утра, то ли начало вечера, а может быть, серость и бесцветность делал дождь, а может быть, вот она, начиналась дезориентация к переменной SOC… Дождь лил, естественно, из жилистой тучи, занявшей всю полусферу над районом аварии. Корпус А грузовоза, объём коего мы покинули, зарылся в грунт, точно, неглубоко, грунт не набился выше линии оси вращения, но стоял при корпусе неравномерно, поскольку корабль на боковом сносе при парашютировании вспорол подошву обросшего травой невысокого холма, вспорол почти по касательной - штирборт был весь свободен. Верхушка холма - стоя на корпусе, мне не приходилось слишком задирать голову, - была украшена знакомой штукой: выгоревший бустер пытался дымить под дождём, стоя на верхушке торчком. Дыры в туче уже затянулись, воронкообразных шрамов отсюда видно мне было два. Холм, приютивший "ОК", то ли жил в этом месте Четвёрки на дальних выселках, то ли был крайним в посёлке и скрывал собой собратьев. А на обозримой нам в дождливых сумерках равнине грузового корпуса не было. Парашюты, отстрелившись, легли слева бесконечными полями, блестели лужи в складках.

- Наверх, - сказал Ниткус. Я кивнул. Мы мелкими шажками спустились по бакборту, спрыгнули на грунт.

- Принимался к грунтам раньше, Байно? - спросил Нит-кус.

- Никогда.

- Тебя поздравить или выразить соболезнования? - спросил Ниткус.

Я не ответил.

Мы осторожно подобрались к бустеру, шарахаясь от обрывков дыма - на верхушке холма порывал, непонятно с какой стороны, брызчатый ветер. Грузовой корпус, покрытый основным парашютом почти сплошь, мы увидели сразу. Парашюты тормознули, но на парение времени не было - не разнесло далеко, повезло. А лёг справа, В - слева нашего холма. А жил холм, точно, на выселках посреди мокрой, мутной равнины. Не сказав друг другу ни слова, мы побежали вниз, скользя по водянистой траве.

Всё зависело от того, остался ли хотя бы минимальный свет в рабочем контуре грузового. Хотя бы на приподнять в полметра хотя бы один из многочисленных лацпортов. Дождь резко усилился. Но мы не упали, с разбегу принялись руками в отдающий на отблеск копчёной глазурью борт, не сговариваясь, разделились, как корпуса, только лучше, - я пошёл, проваливаясь в рыхлое горячее, вдоль корпуса налево, Ниткус - направо. Я наткнулся на пакетник, прикрытый краем парашюта, сразу же. Выхватил из крепления на бедре стропорез, очистил крышку от грязи, подцепил ключ, рванул, но пакетник не открылся, - запал. Я бросил его, пошёл дальше. Под бортом было почти темно. Перепутавшийся в канат свод строп преградил мне дорогу. Я перебрался через него. Я смотрел только на корпус, выискивая проход внутрь. Вдруг я увидел в паре метре от себя фигуру человека. Я ещё подивился, что Ниткус ни за что не успел бы обежать кругом, по колено-то в грунте. Но я не успел окликнуть его. Я лишь успел сообразить, что это вовсе не Ниткус и уж тем более не Хич-Хайк. Человек был на голову Ниткуса длиннее, а Хич-Хайка длиннее на полторы головы. Он был с меня ростом. И он двигался очень быстро, гораздо быстрее меня. И он двигался ко мне, хрипло и громко сопя. Я был его целью. И он сразу ударил меня в грудь прикладом скорчера, и меня сразу стошнило от удара. А потом, вероятно тем же прикладом, заканчивая то же движение, - он ударил меня по затылку, тошнота прошла мгновенно, и всё прошло. Ну и всё пока.

113